Горькая правда на даче
Горькая правда на даче
Когда семейные усилия превращаются в пустую трату времени
— Постойте! Это какая-то насмешка?! — голос Ани дрожал, но она старалась говорить ровно. — Мы пашем здесь каждый уикенд, вместо того чтобы провести лето в отпуске. Макс даже не помнит, когда последний раз отдыхал. И теперь вы вот так просто говорите это?!
За кухонным столом сидела свекровь — Светлана Игнатьевна, с прямой спиной, поджатыми губами и холодом в глазах. Атмосфера в комнате была натянута до предела.
Семейный долг или беспощадное использование?
— Не тебе, милая моя, решать, чем должен заниматься мой сын, — процедила свекровь. — Он помогает мне. Своей матери. Это естественно. А упрёки — это не твоя прерогатива.
За окном Максим, муж Ани, с трудом толкал тачку, доверху загруженную ржавыми железяками и треснутыми ведрами. Всё утро он разбирал старую баню — полузабытую, но крепкую, как и сам дом. Этот дом Аня с мужем обновляли своими руками: утепляли веранду, ставили забор, обновляли крышу.
Но теперь всё это, как оказалось, было “не в счёт”.
Несправедливое наследство
— Так вы серьёзно? Вы собираетесь переписать этот дом на Марину? — Аня с трудом сдерживала слёзы. — Мы же вложили в него всё! Деньги, время, силы…
— А почему бы и нет? — равнодушно отозвалась Светлана Игнатьевна. — Марина — хорошая хозяйка. Я вижу, как она могла бы тут управиться.
Марина. Та самая, что появилась на даче лишь для того, чтобы сделать пару фото в беседке, и спустя час укатила с мужем. Ни грядку вскопать, ни плитку переложить — это не её. Зато ухоженные ногти и безупречный маникюр…
— Она даже лопату не брала в руки! — голос Ани сорвался. — Это не хозяйка, это гость.
— Это моё решение, — резко отрезала свекровь. — Мне решать, кому и что оставить. А если тебя это не устраивает — разводись! Макс меня не бросит. Я его мать.
Точка кипения
Аня почувствовала, как в груди поднимается волна — не гнева даже, а отчаяния. Они с Максом годами ездили на дачу, чтобы ухаживать за тем, что, как она верила, станет их общим домом. Его мать сама просила помощи. А теперь — всё в одну минуту перечеркнуто.
— Мы не были у моих родителей уже, наверное, два года! Всё свободное время — здесь. А теперь вы просто вычёркиваете нас? И всё ради “Мариночки”?
Светлана фыркнула:
— За своими родителями ты сама должна следить. А Макс — мой сын, он обо мне заботится. И будет заботиться. А вы, молодежь, только жаловаться умеете!
Где справедливость, мама?
Максим об этом ещё не знал. Он думал, что мать ценит его труд. Что справедливость — не пустое слово. Что дом, который он фактически отстроил заново, станет хотя бы частью его будущего.
Но правда оказалась другой.
Когда он зашёл на кухню, вытирая пот со лба, Аня молча посмотрела на него. Её глаза были красными, но голос — спокойным.
— Нам надо поговорить. Тебе надо знать, что здесь происходит.
Максим перевёл взгляд на мать. Та отвернулась, будто ничего не произошло. Как будто этот разговор не стоил ничего.
Он чувствовал, что выбор уже не за ним. Его семья трещала по швам, и мать, казалось, сознательно клала под нее динамит.
Глава 2. Разговор на грани
Вечером, когда солнце скрылось за крышей сарая, а в огороде остались лишь длинные тени, Максим сидел с Аней на лавке у колодца. Она молчала, опустив взгляд, теребя подол футболки. Он тоже молчал. Слов не находилось.
— Это правда? — наконец спросил он, едва слышно. — Мама действительно сказала, что дом — Марине?
Аня кивнула. Без упрёка, без истерики — просто факт.
— Почему она мне ничего не сказала…
Максим провёл рукой по лицу. На душе было гадко. Как будто кто-то спустил в пустую весь воздух, все силы, которые он вкладывал, обесценил одним словом.
— Знаешь, я ведь надеялся, что мы со временем тут поселимся. Не сразу. Но… дети, собака, огород. Жизнь своя. Твоя и моя. А теперь — даже не знаю.
— Я знаю одно, Макс, — Аня заговорила тихо, но твёрдо. — Мы не можем жить в вечном «мамином доме». Мы либо строим своё, либо продолжаем играть по её правилам. А у неё они простые: кто громче, тому и приз.
Глава 3. Первый выбор
На следующий день, за завтраком, Максим заговорил с матерью. Впервые — не как послушный сын, а как взрослый мужчина.
— Мам, мне надо понять: ты действительно считаешь, что Марина достойна этого дома?
Светлана Игнатьевна подняла брови, но не удивилась. Она словно ждала этого вопроса.
— Да. Она — моя дочь. Аня тебя накрутила?
— Нет, — отрезал он. — Я сам вижу. Вижу, кто работает, а кто приезжает на фотосессию. Мы с Аней каждый угол тут перебрали. А она? Ей даже стыдно было бы поднять пакет с мусором.
— Это не обсуждается, — резко ответила мать. — Дом — мой. И будет так, как я решила.
— Тогда не проси больше о помощи, — в голосе Макса не было угрозы. Просто твердость. — Хочешь быть справедливой матерью — будь ею. Не хочешь — тогда, прости, я буду справедлив к себе и своей семье.
Глава 4. Ультиматум
Максим с Аней уехали в тот же день. Без скандала, без истерик. Просто собрали вещи и больше не вернулись. Тишина на даче стала гулкой. Посуду пришлось мыть самой, траву косить — самой. Через неделю Светлана поняла: ей тяжело. Очень тяжело.
Марина приезжала — раз. Привезла торт и просекко. Сфотографировалась у клумбы. Уехала. И снова — пусто.
А Максим не звонил. Ни через день, ни через неделю. Только однажды прислал короткое сообщение:
«Мы решили купить участок. Сами построим дом. Мы больше никому ничего не должны.»
Светлана Игнатьевна сидела на кухне, перед ней стояла чашка холодного чая. И впервые за много лет она почувствовала одиночество по-настоящему.
Глава 5. Пересмотр
Через месяц она сама приехала в город. Постучала в дверь квартиры сына.
Открыла Аня.
— Здравствуй, — с трудом проговорила свекровь. — Я… Я хотела бы поговорить. Если позволите.
Аня, молча посмотрев на неё, отступила в сторону, приглашая войти. Всё могло измениться. Но уже — на их условиях.
Глава 6. Не прости меня
Светлана Игнатьевна вошла в квартиру с несмелой надеждой. Сердце стучало так, словно ей снова двадцать. Перед ней — Аня. Та, которую она не считала достойной, не принимала, отвергала. Теперь — как стена. Ни капли тепла.
— Где Максим? — голос свекрови прозвучал глухо.
— На работе, — спокойно ответила Аня. — Но, думаю, тебе будет полезнее поговорить со мной.
Светлана села на край стула. Руки дрожали. Она впервые чувствовала себя не главной, не хозяйкой, а просто женщиной, потерявшей самое важное.
— Я ошиблась, — сказала она, не глядя в глаза. — С Мариной… С домом… Я не подумала, не увидела… Я ведь надеялась, что вы простите меня. Что всё можно вернуть.
Аня слушала молча. Несколько долгих секунд тишины. А потом — её голос, чёткий, как лезвие:
— Мы уже ничего не ждём от вас. Ни дома. Ни справедливости. Ни даже извинений. Мы просто ушли. Навсегда.
Светлана вздрогнула.
— Но я… Я ведь мать…
— Мать — это не та, что требует, а та, кто защищает. А вы выбрали свою удобную правду. Повернулись спиной. И теперь поздно.
Слёзы навернулись на глаза у Светланы. Горькие, настоящие. Но было уже всё равно. Когда теряешь — слишком поздно плакать.
— Передай Максиму, что я всё поняла… — прошептала она.
— Я передам, — кивнула Аня. — Но он уже знает. И больше не верит.
Светлана поднялась, пошатнувшись. Ей не предложили чая. Не обняли. Даже не попрощались. За дверью было холодно, хоть и лето. Она медленно спустилась по лестнице и села в маршрутку, глядя в запотевшее окно.
Глава 7. Точка
Они больше не встречались.
Максим с Аней купили участок в другом районе, поставили каркасный дом. Небольшой, но свой. В нём не было старой мебели, скрипящих полов и тяжёлых семейных долгов. Только тишина, дети и свобода.
А дача…
Она стояла, постепенно покрываясь пылью. Без рук Максима она быстро одичала. Марина не приезжала вовсе. Дом, за который был бой, оказался никому не нужен.
Иногда Светлана приходила туда. Смотрела на облупившиеся стены и думала, что это — зеркало её выбора. Всё разрушено. И не восстановить.
Максим больше не звонил. И не приедет.